Illusion of Fallen Stars

[yukikaorinosekai]

Вот, выкладываю своё творчество на суд почитателей Каори Юки
Название: "Illusion of Fallen Stars"
Автор:  Ria Stranger (RiaYue)
Бета: отсутствует
Персонажи: Като Юи, Кира Сакуйа
Рейтинг: G
Жанр: Джен? (Hurt/comfort?)
Предупреждения: возможны АУ и ООС
От автора: Желание написать что-либо о Кире и Като преодолело все возможные препятствия и явило на свет вот это. Все комментарии приветствуются. За критику автор скажет "спасибо" и обязательно передаст музе все возможные пожелания)

Называть такой порядок действий совпадением с некоторых пор стало невозможным.
Желая оборвать крики отца, он захлопывает дверь, сбегает вниз по лестнице и, лишь только оказавшись на улице, окруженный едва уловимыми ночными звуками, наполнив лёгкие сигаретным дымом, он может спокойно вздохнуть. Но сейчас остаться в одиночестве, позволив боли терзать себя - непозволительная роскошь. Когда ему хочется сбежать, он направлялся к заброшенной стройке, где среди развалин и нависшими над ними старыми многоэтажными домами находился тот единственный уголок, огороженный от всего внешнего мира.
Рука почти нежно прикоснулась к шероховатой поверхности старой обшарпанной двери с оборванным замком. Он медленно приоткрыл её, и словно бы в раздумье, сделал первый шаг. Полутёмный коридор, сорванная с петель дверь, прислоненная к дверному косяку. В комнате горит свет. Вздох облегчения сам собой вырвался из груди. Кире пришлось приложить неимоверное усилие, чтобы стереть с непослушных губ глупую улыбку...
Было бы удивительней, если бы Като здесь не оказалось. Кира улыбался, думая о том, что Юи стал уже неотъемлемой частью этого места. Погружённый в свою нирвану, задыхаясь в сигаретном дыму, он потерял, кажется, ужё всё, что только можно было потерять. Ничего кроме отвращения и жалости всё его существо более не вызывало. Бессильный, бессмысленный. Как так случилось, по воле судьбы ли - лишь одному богу известно, что он, Като Юи, стал его, Киры Сакуйи, знакомым. Нет, лучше будет сказать - подопечным. Сколько раз Кира предпринимал попытки изменить Като, внушить ему хоть толику собственного здравого смысла. Хотя это было странно. Кира, оставив после всякие надежды, часто смеялся над самим собой. Он, всю свою жизнь ищущий лишь ненависти к себе, почему-то продолжал оставаться рядом с тем, кому удалось добиться этого без всякого усилия. Кира перепробовал всё. Но так ничего и не добился. Его достижение - лишь боль, принесённая отцу и самому себе. В итоге это была единственная вещь, которую он мог дать.
Като же, будучи тем, кто не знал ни родительской ласки, ни любви, и сам он мог ли любить, Кира не знал точно, не прилагая особых усилий, был безразличен всем. С самых ранних лет он сидит на наркотиках. Слабый, беспокойный, отрешённый от всего мира, забытый им и не интересующийся окружающими. Будь то кто угодно. Като удалось сбежать от всего. Но теперь - вот он - живой труп, болтающийся на каких-то жалких нитках самообладания.
И Кире хотелось ему помочь, спасти его. Оставаясь рядом с Като, он, должно быть, чувствует некий вид привязанности, определение которому он ещё не в состоянии дать. Мало ему разве Сецуны, о котором постоянно нужно заботиться? Но Като другой. Да... Вероятно, он действительно, лишь часть комнаты, в которой Кира чувствует себя спокойно. В задымленной комнате, стены которой обклеены пожелтевшими от времени и влаги и кое-где оборванными газетами, где с потолка сыплется штукатурка, двое из трёх окон забиты досками, белый пол, заляпанный краской и со следами подошв ботинок, мигающая лампочка, не позволяющая насладиться тишиной. И Като - что-то вроде галлюцинации.
Вот и сейчас, лёжа на полу, устремив взгляд к несуществующим звёздам, что исполняют все желания, он обратил внимание на Киру, лишь когда тот встал над ним, загородив своей фигурой свет, ослепляющей глаза.
- How low, Юи-кун? - спросил насмешливо Кира, предоставляя обкуренному наркоману возможность подумать над ответом и осознать действительность. Като взмахнул рукой в непроизвольном жесте, прикрывая ею глаза.
- И какой по-твоему ответ я должен дать, урод? - совершенно безразличным тоном произнёс Като в пространство, попытавшись толкнуть Киру ногой и по возможности убедиться в том, что тот материален и не является плодом его фантазии. И был Като уверен скорее в невозможности такой ситуации. "Ей богу, - произнёс он в своих мыслях. - Думать об одном человеке так много - ненормально. И не такое привидится". Но, опровергая его не совсем разумные мысли, Кира перехватил ногу Като за лодыжку и усмехнулся, наклонив голову набок:
- О, какая активность! Думаю, этого более чем достаточно в качестве доказательства того, что твоё тело ещё способно функционировать. Прими мои поздравления.
Като фыркнул, когда Кира отпустил его, и, продумывая варианты ответа на насмешку, не сводя глаз с Сакуйи, Юи наблюдал за тем, как тот снимает куртку, небрежно бросает её на диван и садится, пряча лицо в ладонях. Тогда Като отвернулся, так ничего и не ответив. На его лице не отразилось ни беспокойства, ни банального участия или наглой заинтересованности. Он почти никогда не задавал вопросов, потому что спустя некоторое время бесплодных попыток понял всю бесполезность этого занятия. Кира постоянно отшучивался или просто игнорировал всякую попытку предпринятую Като. В конце концов, они ведь и не друзья вовсе. Так, приятели.
С тоской ощущая как быстро его голова "остывает" от мимолётного возбуждения, Като осмотрелся. Под кроватью стояла коробка с некоторыми его вещами. Стол был весь уставлен всяческим мусором, дрянью, которой не нашлось места в переполненном мусорном ведре и среди которого, чудесным образом, затерялась одна из книг Киры. И за стеной, в раскуроченной ванне, на раковине лежала зубная щётка, вручённая Сакуйей в качестве шутливого поздравления с новосельем. Като действительно уже прижился здесь. "Все удобства," - криво усмехнулся он.
Решив, что смотреть больше не на что, а продолжать и дальше игнорировать появление ещё одного человека в этой обители стало вдруг невозможным, произведя над телом титаническое усилие, Като сумел таки перевернуться на живот, чтобы увидеть виновника уж слишком многих своих мыслей. Тот смотрел в потолок, запрокинув назад голову. Выглядел он при этом донельзя глупо.
Так лежать на полу было неудобно, но ноги отказывались выполнять необходимые действия. Импульсы из мозга, кажется, не достигали их, сколько бы Като не приговаривал и не обещал им мягкое и тёплое одеяло. Даже возможность оказаться спокойно лежащими на теле Киры совсем их не привлекала. Като взвыл и уронил голову на вытянутые перед собой руки.
- Решил здесь поселиться? - бессильно поинтересовался Като. Сакуйя едва разобрал слова.
- Положа руку на сердце, ты ведь не станешь отрицать, что это моя комната, Юи-кун?
- Я бы и рад, да не в состоянии.
"Пфф, и почему я позволяю этому... недоразумению так с собой обращаться", - подумал Като.
- Но сегодня, я тебя потесню, - добавил Кира тоном, что, вероятно, должен был выразить всю его скуку и соболезнования самому себе по сим тяжёлым стечениям обстоятельств и несправедливостью всего мира по отношению к несчастному ему. Так, по крайней мере, показалось самому Като. А Като вообще много чего казалось.
- Что ж, у меня, похоже, нет иного выбора, кроме как торжественно уступить тебе кровать.
- Спасибо за заботу, Юи-кун, - сказал кривляясь Кира, мысленно поблагодарив Като за такую не признанную им самим проницательность. Если бы на его месте был, к примеру, Сецуна, то Кире пришлось бы начать что-то выдумывать, успокаивать чересчур впечатлительного, встревоженного друга. Искренность и дружелюбность Сецуны хотя и заставляла забыть обо всём и полностью переключиться на непутёвого товарища, но сейчас Кире не хотелось думать о том, почему он здесь, а Мудо, своей заботой напоминал ему отца, о котором Сакуйя мечтал забыть хотя бы на сегодняшний вечер. Сейчас он был бы не прочь присоединиться к Като в его состоянии полного отключения от внешнего мира.
Кира очнулся, когда у его лица дохнуло холодом. Он увидел Като, что нетвёрдой, чуть подрагивающей рукой протягивал ему алюминиевую банку с безродной жидкостью внутри.
- Ты это цени, - высокомерно произнёс Като. - Делюсь с тобой последним.
Кира оскалился.
- Большее уважение вызывает твоя непомерная сила воли. Неужели ты всё же поднялся с пола ради меня? Как мило с твоей стороны, - сказал он, но банку всё же взял. Като развалился рядом. Упав на диван, он долгое время не мог принять наиболее удобную позу. Он ворочался, меняя местами руки и ноги, постоянно задевая Киру, и всё так же безрезультатно пытался определить разницу между сторонами света, полом и потолком.
- Боже! - воскликнул Кира, сделав глоток из банки. - Небо упало на землю! Кофе! У тебя закончились деньги или ты нашёл вкус кофе соответствующим такой атмосфере?
- И то, и другое, и третье, - ответил Като, не прерывая своего занятия. - Я подумал, - произнёс Като, но вдруг замолчал. Кира не сдержался. Рассмеялся. Като сжал кулаки и продолжил: - Я подумал, что раз я курю, принимаю наркотики, то этого вполне достаточно, и без выпивки я чувствую себя прекрасно.
- О, ты ступил на путь света, - съехидничал Кира, всё ещё борясь со смехом. Хотя Като был удивительно серьёзен для "обдолбанного".
- Кончай стебаться!
Из недолгой перепалки Като вышел обладателем банки, содержимое которой, удивительным образом, но не пострадало. И хотя вкус холодного искусственного кофе не шёл ни в какое сравнение с настоящим, чёрным, крепким, но даже он, смешанный с запахом сигарет, оставлял во рту приятное ни с чем не сравнимое ощущение. Хотя, вероятно, дело было не в этом. Алюминиевая банка запотела, и с неё быстро исчезали отпечатки пальцев и губ Киры. Като встряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Кира, - позвал Като тихо. Сакуйя, наблюдающий за лампочкой, свет от которой расходился по комнате неровными кругами, лишь промычал что-то бессвязное. Като решил, что это есть немое согласие внимательно его слушать. - Как думаешь, я мог бы жить иначе?
- Если бы захотел, то, конечно... Я не ослышался? Ты ли задумался о смысле жизни, my Darling?
- Отвянь. Я просто подумал, могла ли жизнь быть другой.
- Ты влюбился, может?
- На чём ты основываешь свои рассуждения, прежде чем делаешь такие выводы? - раздражённо ответил Като, поражаясь абсолютной несерьёзности проявленной Кирой в обсуждении этого бесспорно важного вопроса.
- Ты, я смотрю, совсем заскучал. Мне кажется или ты книжки читать начал? И да-да, не заводись. Я помню, ты говорил, что не позволишь кому бы то ни было поселиться в своих сердце и мыслях. Ты же у нас крутой. Или что-то типа этого, - Кира помахал рукой в воздухе, чтобы лучше выразить свою мысль, но та ускользнула. Кира не огорчился. Замолчав, он подумал о том, что же хотел ещё сказать. Но взгляд, коим одарил его Като, заставил осечься и передумать, оставив непроизнесённое вслух на потом.
- Не понимаю влюблённых людей.
"Ну-ну", - подумал Кира улыбнувшись.
- Ты бы попробовал. Та ещё отрава, покруче твоей будет.
"Я уж догадываюсь", - подумал Като, отворачиваясь, чтобы не видеть подозрительную улыбку, растягивающую лицо Киры и заставляющую его жмуриться от удовольствия.
Като сделал глоток из банки, надеясь таким образом хоть немного остудить голову.
- Мне оставь.
- Мг...
Несколько секунд они провели в молчании. Кира ждал, когда же Като начнёт говорить. Ему всегда приходилось выслушивать ранее различные богатые высокохудожественными эпитетами рассуждения Като о смысле бытия. Тогда его визави, правда, был в менее вменяемом состоянии, нежели нынешний Юи. Сегодня он казался каким-то задумчивым, присмиревшим. Странным, в общем. И Кире хотелось ему об этом сказать, лишь желая одного: перестать слышать лишь его сбивчивое дыхание рядом.
- Знаешь, Кира. Можешь смеяться, если это тебе покажется смешным, но за всё то время, что я провёл здесь, я о многом думал и переосмыслил своё отношение к некоторым вещам...
Кире хотелось съязвить. Перевернуть серьёзный настрой Като в шутку. Но он чувствовал усталость и совершенное нежелание спорить. И он смотрел на Като с интересом.
- Ты был прав, когда говорил, что я слаб. Ты вообще всегда прав.
А ведь парень совершенно серьёзен. Сакуйя закурил, воспользовавшись их общей зажигалкой, валяющейся на полу у дивана. Като молчал, ожидая его реакции или же забыв все слова, что ещё хотел произнести. В поисках утраченной связи между своими словами, он оглянулся. Из окна тянуло холодом, запахом ночи. Кажется, на небе даже появились уже звёзды, но искусственный свет в комнате мешал Юи разглядеть их.
- "Да он бредит" - думаешь ты. Так ведь? У тебя всегда такое самовлюблённое лицо и глаза, смотрящие с презрением. Ненавижу твоё лицо, - сказал Като, всё ещё глядя в сторону. - Послушай... Может уже слишком поздно пытаться менять что-либо, но я попробую сражаться, жить дальше. Не знаю, получится ли, но я постараюсь. Честно тебе говорю, клянусь тебе в этом. В любом случае умирать в качестве полуразложившегося недочеловека - недотрупа я не хочу. На самом деле мне очень страшно. Если я ничего не могу больше... Но если мне всё же суждено погибнуть, тогда ты поможешь мне? Я прошу тебя об этом сейчас, пока я ещё в своём уме.
Тогда Като протянул Кире банку. Сакуйя обратил внимание на запястья Юи, тонкие, почти девчачьи, пересечённые белыми шрамами. В тот раз Кира лишь чудом успел вовремя. Но если бы руки Юи не дрожали так сильно, спасти бы его уже не смогло ничто.
- Дурак, - совершенно бесцветным тоном произнёс Кира, мысленно подавляя желание ударить Като. Но, обменявшись банкой с кофе и сигаретой, он решил отложить возможную разборку на потом. "Слишком много я оставляю на потом, - с недовольством подумал Кира. - Как будто у меня есть время. Как будто у меня будет другая возможность".
- Как ты словоохотлив сегодня.
- Да звёздочки нашептали, - возвращая губам бесовскую улыбку, сказал Като, кивнув на потолок.
- Это звучало так, будто ты мне предложение сделал.
- Да пошёл ты!
Словесная перепалка рисковала перерасти в физическую. Но Кира, лениво отмахнувшись от Като, лёг на диван, положив голову у его ног. Сакуйя с удовольствием отметил, что Юи, кажется, напрягся.
- Като - Като, - произнёс Кира, вслушиваясь в звуки этого имени. Такое простое имя, принадлежащее такому простому человеку. "Едва ли". - Ты ведь ничего не знаешь, не понимаешь и так легко бросаешься красивыми словами. Способен ли ты жить, сражаясь, если смерть тебя так пугает? - спросил Кира, попытавшись заглянуть в лицо своего собеседника. Но тот упрямо продолжал смотреть в другую сторону. Там за окном, над заброшенной стройкой, светил единственный фонарь. Ничего интересного там высмотреть было невозможно. И Кире понадобилось время, прежде чем он сумел подавить в себе желание силой заставить Като посмотреть на себя. Он обязательно однажды задумается над этим желанием. А пока Кира решил не вдаваться в пространственные рассуждения на тему, зачем ему сейчас присутствие Като рядом с собой. Он тяжело вздохнул, попытавшись хоть этим привлечь внимание Юи. - Нет, ты не сможешь пойти на такой риск.
- Сомневаешься, значит, - раздражённо бросил Като. Он всё же его слушал. И вдруг опустив глаза на лицо Киры, мгновенно растерял всякую уверенность в своих словах. Вот так всегда. Он привык различать хотя бы самые банальные эмоции людей по их лицам. А в случае с Кирой он всё никак не мог поверить в то, что видел собственными глазами. Не мог этот человек, по его мнению, не скрывать что-либо. И он не мог быть честным. "Так ведь?" - Сколько раз мне нужно умереть и воскреснуть вновь, прежде чем ты поверишь мне? И ты у нас кто? Всевидящий Апостол? Святой отец? Кем ты себя возомнил?
- Ангелом, несчастный, - Кире даже не хотелось смеяться, говоря это. - Грешным ангелом, спустившимся на землю в поисках утраченной любви.
Пауза. Като медленно повернул голову и опустил глаза на Киру, при этом забыв смутиться снова. В его глазах смеялись живые искорки. И он произнёс бесцветным тоном, лишь констатируя факт, что только что стал ему известен.
- Да ты больной.
- Общение с тобой сказывается... - усмехаясь сказал Кира приподнимаясь. Его улыбка стала шире и искренней, когда он услышал за спиной вздох облегчения.
Кофе оставался лишь на дне банки, и последний глоток оставил на губах какой-то иной вкус, нежели тот, каким он был первоначально. Что-то в нём изменилось. Кира не придал этому особого значения, и сжатая до диска алюминиевая банка присоединилась к иному мусору коротким метким броском, словно ставящим точку.
- Странный ты какой-то сегодня, - нарушил первым наступившую тишину Като. Кира знал, что Юи терпеть не может молчание и бездействие. А ему просто хотелось услышать оттенок злости в его голосе. Когда Като злится, он кажется неуправляемым и даже чуть-чуть непредсказуемым. И Кире это нравилось.
- И это говоришь мне ты? Ты удивил меня, dear. А почему ты не спрашиваешь, за чем я пришёл?
В комнате не было ничего интересного, и сколько Като не старался, его взгляд так ничто и не привлекло. А на потолке, кроме чьих-то тёмных следов, так же не осталось ни звёзд, ни какого другого смысла продолжать смотреть на него. Он и вопрос заданный Кирой не сразу расслышал. Вероятно, его желание перестать думать к чему-то да привело. И действительно, зачем думать о том, кто никогда тебя не покинет. Кира, что не исчезнет просто так, не заставит себя долго ждать, не перестанет издеваться или заботиться. Просто он такой...
- Мне интересно узнать, но я не хочу спрашивать, - ответил Като. - И, кажется, я и так догадываюсь.
Кира приподнялся на вытянутых руках и попытался заглянуть в лицо Като, спрятанное за волосами.
- Тебе меня жалко, - прочитал он с его лица. Кира не знал, смеяться ли ему над этим, или радоваться.
- Заткнись, - протянул Като, осматривая диван на наличие сигарет и зажигалки. - Чушь какую-то несёшь. Тебе не идёт.
- Как и тебе, - Кира опередил Като, первым дотянувшись до пачки с сигаретами. С улыбкой, не ясно чему предназначающейся, он помахал перед носом Като последней сигаретой.
- Прискорбно, - прокомментировал Като.
- Надо меньше курить, Юи-кун. Вот от алкоголя ты уже отказался. Первый шаг сделан, как думаешь? - Кира затянулся.
Като покачал головой, улыбаясь чему-то своему.
- Нее-эээт, - сказал он, когда Кира передал ему сигарету. - Если я брошу курить, то, согласись, и тебе и мне станет чего-то не хватать. Этого к примеру.
Кира согласно промычал, собственно и не вникнув в размытый смысл, вложенный в невнятные слова Като. Он лишь чувствовал спокойствие. Зная, что оно не задержится надолго, Кира позволил себе просто насладиться им. Его маленькая слабость.
На старом покосившемся диване их разделяло расстояние в ладонь. Они сидели, глядя вперёд и туда, где заканчивалось ничто и начиналось никуда. И они улыбались, роняя пепел себе на диван. Что же там видел каждый из них, они сами не знали.
- Почему мы здесь, сейчас, вдвоём?
- И правда, почему я делю последнюю сигаретку с таким, как ты?
- Потому что нет никого другого? - предположил Като, взглянув на Киру. - И только мне ты можешь позволить видеть себя таким. Скажи, что это действительно так. Лишь моя привилегия. Только моя и ничья другая.
- Да ты ещё больший псих, чем я, - усмехнулся Кира, не отвечая.
- Эй, Кира, я серьёзно. Я особенный, правда?
- Сумасшедший, - беззлобно произнёс Кира.
- Ну, скажи! Признай это!
Лампочка под потолком стала мигать чаще, иногда погружая комнату в темноту и тогда зажигаясь снова. В те мгновения, Кира словно видел перед глазами падающие звёзды. Но, кажется, лампочка всё же потухла, и перед глазами что-то засверкало. Прежде чем он привык к темноте, Кира слушал шум шагов и шорох ткани, скрип кровати, а после что-то упало рядом на пол. Като сказал:
- Я собираюсь спать. А кровать скрипит. Я не могу это терпеть.
- Ммм... И что?
- Кажется, диван для нас обоих узковат, не находишь?
Что же Като имел в виду, говоря "этого" Кира уловил не сразу. Лишь спустя некоторое время, проведя в разговорах бессонную ночь, пересчитав все звёзды, падающие с потолка, и провалившись в сон под утро, когда небо уже было разорвано солнечными иглами. Просто, некоторые вещи не нуждаются в объяснении.